Сергей Есин - Дневник, 2005 год [январь-сентябрь]

Но вернусь к конференции. Вопросы задавали, как и всегда, два человека — Витя Матизен и Володя Вишняков. Все крутилось вокруг все той же "Анны". Я чего-то объяснял, но разве столкуешься в понимании сути, большого стиля, особого жанра, народного лубочного начала фильма. Журналистам кажется этак, а вот людям в возрасте, уже прожившим жизнь в искусстве — Петрову, Масленникову, Мельникову, да и мне, — все видится по-другому. Генриетта Карповна поддержала эту точку зрения таким аргументом: дескать, Сокурову в Берлине ничего не дали за его "Солнце", жюри решило по-другому, нежели наши журналисты. Ну, чего еще объяснять? Витя Матизен с особой едкостью спросил, сознаю ли, что здесь именно я выступаю против всего критического киносообщества? Чего-то я и здесь объяснял.

Вся конференция прошла энергично и живо. Я с удовольствием наблюдал за председателем областного законодательного собрания, совсем молодым парнем. Это новая смена, речь обкатанная, но бедная. Губернаторский подарок в 60 тысяч рублей получила Алла Демидова. Потом, в разговоре, Г.К. назвала сумму обычного гонорара актрисы за выступление, — не пишу. Я заключал церемонию, были какие-то наработанные мысли, но в основном отдался импровизации, и получилось, несмотря на мой севший голос, вроде бы хорошо. После Игорь Масленников сказал, что видит во мне прекрасного шоумена. Дескать, надо брать какую-нибудь телевизионную передачу. Так уж мне и дадут! А весь вечер закончился исполнением Любовью Казарновской со световыми эффектами, но под фонограмму, "Гранады". Потом Андрей Харитонов рассказал мне, что со сцены во время этого аттракциона он наблюдал за лицом Аллы Сергеевны Демидовой, сидевшей в первом ряду. Сначала брови у нее поднялись, а потом опустились.

Такая тоска после вроде честно выполненного долга! Как бы оторваться от ненужной шелухи и немного пожить чисто мыслительной жизнью?

4 марта, пятница. Встретил Толик, довез до дома — с поезда на работу я, пожалуй впервые, не поехал. С В.С. обсудили новости. Она пересказала статью о знаменитом нашем писателе Богомолове: Ольга Кучкина разыскала в биографии умершего писателя что-то жареное. На что только люди не идут, когда не складывается собственная литературная судьба! Поговорили об Украине, где бывший министр внутренних дел, проходивший свидетелем по делу журналиста Гангадзе, только что погиб: то ли убит, то ли покончил с собой. Прикинули, сколько нам придется платить в связи с новыми гримасами жилищной "реформы". Потом В.С. варила харчо.

Когда болею, нет сил ни читать, ни писать.

5 марта, суббота. Проснулся около шести утра, читал "Литературную газету", потом долго просматривал книжку Тани Земсковой "Останкинская старуха". Кроме того что там много страниц посвящено мне, есть еще и замечательный материал, которым я дополню свои дневники прежних лет. Я тогда вел их не так подробно, и многие детали, какие отметила Земскова, не зафиксировал. У женщин вообще память значительно лучше на даты и бытовые детали. Даже мою собственную жизнь В.С. знает много лучше, чем я, и все время подбрасывает мне из прошлого.

К утру лучше не стало, а появилась самая противная для меня температура — 37,2. Надо бы поехать к врачу, но так не хочется что-то организовывать и искать пропуск в поликлинику. Поплелся на работу. Без меня на ученом совете перенесли рабочий день с понедельника на субботу. Восьмого, во вторник, все равно праздник, обидно, что выпадает день творческого семинара.

Ощущение, что, еще не уйдя из института, духовно я, кажется, уже от него отплыл. Не буду здесь поминать разных персонажей, пусть они живут сами. Только удастся ли им жить так вольготно, когда я уйду. Подгоняют меня к этому и события последних лет, уже совершенно определено, что вредная и антинародная реформа высшего образования произойдет. Главное в ней, полное непонимание, что она вредна и что ради ее продвижения, то есть ради американизации образования нашу высшую школу хотят лишить финансирования. У нас, видите ли, тоталитарное образование: профессор читает, студенты слушают. Теперь будет образование по баллам, студент выбирает себе предметы, время, в которое он их слушает, и набирает определенное количество баллов за целый курс. Преподаванием через беседы, общение мы будем воспитывать раскованных, говорливых молодых людей. А станут ли они специалистами? Если реформа неизбежна, но пойдет по линии повышения качества обучения и усиления научной компоненты — я согласен. Только чтобы не получилось так, как в Кошачьем государстве.

Поясню. В апреле предполагается моя поездка в Китай по линии Авторского общества, не очень для меня желательная, но нужная, есть и свои цели, и я взялся за "Записки о Кошачьем городе" Лао Шэ, читаю по две-три страницы, преимущественно перед сном, если нет других, более срочных штудий. Как это про наше время! Вот цитаты оттуда по теме:

"…История нашего образования за последние двести лет — это история анекдотов; сейчас мы добрались до заключительной страницы, и ни один умник уже не способен выдумать анекдот смешнее предыдущего. Когда новое образование еще только вводилось, в школах существовали разные классы, учеников оценивали по качеству знаний, но постепенно экзамены были упразднены (как символ отсталости), и ученик кончал школу, даже не посещая ее…

…Император был доволен реформой, потому что она свидетельствовала о его любви к народу, к просвещению. Учителя были довольны тем, что все они стали преподавателями университетов, все учебные заведения превратились в высшие, а все ученики стали первыми…Еще больший эффект принесла эта реформа с экономической точки зрения. Раньше императору приходилось ежегодно выделять средства на образование, а образованные люди часто выступали против двора. За свои же деньги такие неприятности! Теперь стало совсем иначе: император не тратил ни монеты, число людей с высшим образованием все увеличивалось, и ни один из них даже не думал затронуть Его Величество. Правда, многие учителя померли с голоду, но это было гораздо бескровнее, чем прежде, когда преподаватели ради заработка подсиживали друг друга…

Сначала предметы в школах были разные и специалисты из этих школ выходили разные. Одни изучали промышленность, другие — торговлю, третьи — сельское хозяйство… Но что они могли делать после окончания? Для тех, кто изучал машины, мы не создали современной промышленности; изучавшие торговлю были вынуждены становиться лоточниками, а стоило им начать дело покрупнее, как их грабили военные; специалистам по сельскому хозяйству приходилось выращивать только дурманные листья. Словом, школы никак не были связаны с жизнью, и у выпускников оставалось два основных пути: в чиновники или в преподаватели. Для того чтобы стать чиновником, нужно иметь деньги и связи, лучше всего при дворе, тогда ты одним скачком мог оказаться на небе. Но у многих ли бывают сразу и деньги, и связи?"